Каким я вижу будущее Донбасса? Вопрос, который способен поставить в тупик любого, даже самого профессионального и искушенного политолога. Мне проще ответить, каким я не вижу будущее Донбасса. Какая бы судьба не постигла мою многострадальную землю, знаю точно одно – мы всегда будем едины с Россией. Это в наших генах, а потому вряд ли возможно изменить. Другой вопрос – возможно ли возвращение Украины?

Война ворвалась в наш городок Авдеевка неподалеку от Донецка с первыми гулкими взрывами летом 2014 года. Это бомбили Донецкий аэропорт, стирая с лица земли. Наши непривычные к этим звукам уши отказывались это слышать, мозг отказывался осознавать происходящее. «Неужели война?! Не может быть! Сейчас выяснится, что это какое-то чудовищное недоразумение!» – думала я, уговаривая себя.

А потом был первый обстрел города. Среди бела дня в воскресенье 27 июля мой город вздрогнул от взрыва, а потом еще и еще. Задрожала земля, тоненько дзынькнули и посыпались стекла, завыла сигнализация, где-то заплакал ребенок. До этого по улице гуляли люди, дети катались на качелях, торговцы на улице предлагали свежие фрукты. Все они начали в панике бежать, прятаться в укрытия. Это потом нас научила жизнь оставлять открытыми двери в подъезды, отключать домофоны. В тот день прямым попаданием «града» была разрушена квартира моих родственников. Они так долго ждали ее в своей жизни, стояли в какой-то жилищной очереди при заводе, жили в коммуналке со скандальными соседями. А потом столько радости было, когда получили новую квартиру, с такой любовью делали ремонт – клеили обои, клали плитку. У них было двое мальчишек. Младший – гордость семьи – с самого детства танцевал, привозил грамоты и награды со всех уголков мира. В разрушенной квартире осталась целой единственная вещь – диплом о первом месте, привезенный с Международного фестиваля бальных танцев в Артеке. Возможно ли для них возвращение Украины?

Обстрел утих, но возобновился через пару часов, наверное, военные обедали. Мы с ребенком бежали со всех ног домой, но и там на пятом этаже не чувствовали себя в безопасности. Собрали вещи, лихорадочно сгребая все продукты с полок холодильника и лекарства с аптечки, при этом совершенно забывая то, что действительно может понадобится. Мы решили с семьей переночевать в подвале ближайшей школы. Моя 4-летняя дочка совершенно не понимала трагизма происходящего, носилась радостная по квартире, мешая мне собираться. К подвалу мы бежали, муж прижимал к груди малышку. Нас ждал сырой подвал, там было одновременно влажно и холодно, дышать было очень тяжело. К тому времени в городе из-за обстрелов исчезло электричество, мы сидели при свете свечей, пытаясь дозвониться родным со стремительно разряжающихся мобильных телефонов. Рядом, обхватив огромный живот, сидела беременная. Ей явно не хватало воздуха, она тихо шептала молитву, а бледное лицо ее было покрыто крупными каплями пота. Чтобы ответила она, если бы ее спросили о возвращении сюда Украины?

А потом после непродолжительных боев в мой город пришли украинские солдаты. Они освободили город от связи, воды, электричества. Все чаще происходили случаи откровенного беспредела: изнасилования, мародерство. Зато теперь над городом утром и вечером звучал «Гимн Украины» с его «ще не вмерли». Мы начали привыкать засыпать под бесконечные бахи. Каждый день превращался в один сплошной тягостный кошмар, от которого было невозможно проснуться. Была одна задача – выжить. Оказалось, что самым необходимым из всех благ цивилизации была вода. Ее приходилось добывать в старой части города в колодце, а потом связывать гирляндами баклажки, грузить на велосипед и везти домой, а там поднимать их в несколько приемов на пятый этаж. Все это нужно было успеть сделать между обстрелами. А если попадешь под них, нужно срочно падать, даже, если вокруг грязь, прижиматься плотно к земле и ждать.

Мой 15-летний сын вместе с мужем каждый день тратили на это несколько часов. А воды все равно не хватало. Мы научились использовать воду в несколько этапов: купала ребенка, потом в этой воде стирала вещи, мыла полы и только потом смывала унитаз. Из всех благ цивилизации у нас остался только газ, у кого были электрические плиты, те были вынуждены готовить пищу во дворе на кострах. Даже дети научились отличать «входящие» взрывы от «исходящих» раскатов. Они моментально повзрослели, этакие нахмуренные старички, играющие в «сепаратистов» и «укропов» в опустевших дворах. Хотели бы их родители возвращения Украины?

А потом осколком снаряда разорвало нашу 30-летнюю соседку, она работала на заводе и возвращалась со смены. Ее хоронили в закрытом гробу. Через несколько дней мы с семьей уехали из нашего города, бросили нашу квартиру, спасаясь от Украины. От этой незнакомой, кровожадной, обезумевшей страны, которая решала, кому жить, а кого можно убить.
Мы уже третий год живем в Донецке. Он стал нам родным городом, дети учатся, а мы с мужем работаем. А в Авдеевке за это время Украина разрушила нашу квартиру, переименовала улицы, уничтожила немало зданий и убила много мирных людей. Вопрос: возможно ли возвращение Украины? – не заставит долго думать тех дончан, кто пережил все это и никуда не уезжал в надежде спастись. Эти люди вам скажут, что ждут ее возвращения с нетерпением, но только в качестве подсудимого на военном суде, где ее власть ответит за все преступления против мирных граждан.

Юлия Андриенко